Записки ружейного охотника Оренбургской губернии(с - Страница 88

В мае 1851 года небольшой отрывок из охотничьих записок Аксакова был опубликован на страницах «Московских ведомостей» (№ 55, стр. 486–487) под названием «Пролет и прилет птиц», а в марте следующего, 1852 года они целиком вышли из печати с посвящением «братьям и друзьям» Николаю и Аркадию Тимофеевичам Аксаковым.

Новая книга Аксакова имела успех еще больший, нежели первая. 16 мая 1852 года Некрасов писал Тургеневу, что перечитывает книгу Аксакова и что он «в новом от нее восхищении» (Полн. собр. соч. и писем, т. 10, М. 1952, стр. 174). С редким единодушием приветствовала «Записки ружейного охотника» современная критика. «Это книга, которую охотник прочтет от первой страницы до последней с пользою и наслаждением, не охотник прочтет с увлечением, как роман» («Труды императорского вольного экономического общества», 1852, т. 2, Библиография, стр. 52), «Книга… интересная для всех» («Отечественные записки», 1852, № 5, Библиографическая хроника, стр. 26) — таковы были первые критические отзывы, многократно затем варьировавшиеся в различных органах печати.

Никогда еще до сих пор охотничья книга не имела такой широкой читательской аудитории. Ни одному охотнику еще не удавалось так возвысить этот род занятий, так опоэтизировать его и так неотразимо завладеть интересом читателей. Как писал об Аксакове несколько позднее один из критиков: «В описаниях жизни природы, птиц и зверьков он выказал тот талант, который сделал имя его известным как литератора уже, а не только как охотника» («Отечественные записки», 1855, № 7, стр. 32).

В этой связи следует отметить внутреннюю близость между Аксаковым-охотником и Аксаковым-литератором. В обеих сферах деятельности перед нами раскрывается образ человека, совершенно чуждого стремлению к романтической приподнятости, внешней патетике. Охота в представлении Аксакова тем и увлекательна, что она позволяет человеку проявить свою выносливость, энергию, ловкость, изобретательность. Охота — это торжество разума и воли человека над природой. Аксаков не признает легкой победы над спящим и не подозревающим опасности зверьком. Он готов часами выслеживать его, а порой, притаившись в кустах и пренебрегая добычей, пытливо наблюдать за его повадками, образом жизни. И в выборе объекта охоты и в манере повествования, то есть и как охотник и как литератор, Аксаков не приемлет экзотики. «Он не увлекает нашего внимания рассказами о слонах и тиграх, — писал впоследствии «Журнал охоты», — но так сильно направляет его на предметы, всем нам более или менее известные, что мы не можем оторваться от его увлекательного повествования иначе, как удивляясь — почему многие не могут сделать того же, что сделал он в тесном, говоря сравнительно, кругу своего действия в этом отношении» («Журнал охоты», 1859, № 13, стр. 9).

Еще очевиднее обнаруживается эта свойственная Аксакову черта в его пейзажной живописи. Дело не только в том, что Аксаков с необычайным искусством сумел передать поэзию природы. Писатель подошел к этой задаче совершенно по-новому. Он не умиляется «красотами природы» и не пытается ни потрясти, ни удивить ими читателя. Природа — мертвая и живая — интересует Аксакова во всей ее повседневности и простоте. Никаких излишеств красок и риторического пышнословия. Не внешняя красота пейзажа занимает Аксакова, а сложная, многообразная, порой драматическая жизнь природы. Под его пером природа действительно оживает, и становится удивительно близким сердцу человека все, что живет в ней, — звери, птицы, рыбы. Верно писал современный Аксакову критик: «В целом репертуаре иной сцены, со всеми ее трагедиями, коллизиями, водевилями и балетами не примешь такого участия, как в судьбе пернатых жителей болота, степи и леса, описанных автором. Вот что значит знать дело и любить дело: всякая мелочь оживает, и простое описание возвышается на степень искусства» («Москвитянин», 1852, № 8, стр. 120).

Одним из первых оценил «Записки ружейного охотника» И. С. Тургенев, ознакомившийся с ними еще в рукописи. 2 января 1851 года С. Т. Аксаков писал сыну Ивану: «Когда появились «Записки охотника» Тургенева, я подумал, как бы мне приятно было прочесть ему мои записки! Мое несбыточное желание исполнилось: ему прочли несколько отрывков, и они были вполне оценены им. Ему захотелось еще послушать, и завтра вечером Константин прочтет ему еще несколько отрывков. Первым слушаньем его я был очень доволен» («Русская мысль», 1915, кн. VIII, стр. 126).

Тургенев всячески поощрял Аксакова в его работе над «Записками ружейного охотника». 2 февраля 1852 г., т. е. за месяц с лишним до выхода книги в свет, Тургенев в письме к Аксакову называет ее «прекрасною» и замечает далее: «Притом ваши «Записки» будут дороги не для одних охотников; всякому человеку, не лишенному поэтического чутья, они доставят истинное наслажденье, и потому я готов отвечать за успех их — и литературный и материальный. А для меня, повторяю, написать им разбор будет просто праздник» («Вестник Европы», 1894, № 1, стр. 331).

Первая, короткая рецензия Тургенева на «Записки ружейного охотника» появилась в апрельской книжке «Современника» за 1852 год. Поздравив русскую литературу с выходом в свет «Записок» Аксакова, Тургенев продолжал: «Кому еще незнакомо новое сочинение С. Т. А—ва, тот не может себе представить, до какой степени оно занимательно, какой обаятельной свежестью веет от его страниц» (Собр. соч., т. XII, М.—Л. 1933, стр. 143). Главное достоинство книги Аксакова Тургенев видит в том, что она дает поразительно правдивое изображение русской природы, которое лишено какой бы то ни было прикрашенности и условности. «Эту книгу, — пишет он, — нельзя читать без какого-то отрадного, ясного и полного ощущения, подобного тем ощущениям, которые возбуждает в вас сама природа: а выше этой похвалы мы никакой не знаем» (там же, стр. 150).